Овальный стол, огромный. Вдоль по залу Проходят дамы, слуги - на столе Огни свечей, горящих в хрустале. Колеблются. Но скупо внемлет балу. Гремящему в банкетной, и речам Мелькающих по залу милых дам Круг игроков. Все курят. Беглым светом Блестят огни по жирным эполетам. Зал, белый весь, прохладен и велик. Под люстрой тень. Меж золотисто-смуглых Больших колонн, меж окон полукруглых Портретный ряд - вон Павла плоский лик. Вон шелк и груди важной Катерины. Вон Александра узкие лосины... За окнами - старинная Москва И звездной зимней ночи синева. Задумчивая женщина прижала Платок к губам; у мерзлого окна Сидит она, спокойна и бледна. Взор устремив на тусклый сумрак зала, На одного из штатских игроков, И чувствует он тьму ее зрачков. Ее очей, недвижных и печальных, Под топот пар и гром мазурок бальных. Немолод он, и на руке кольцо. Весь выбритый, худой, костлявый, стройный, Он мечет зло, со страстью беспокойной. Вот поднимает желчное лицо, - Скользит под красновато-черным коком Лоск костяной на лбу его высоком, - И говорит: «Ну что же, генерал, Я, кажется, довольно проиграл? - Не будет ли? И в картах и в любови Мне не везет, а вы счастливый муж. Вас ждет жена...» - «Нет, Стоцкий, почему ж? Порой и я люблю волненье крови», - С усмешкой отвечает генерал. И длится штос, и длится светлый бал... Пред ужином, в час ночи, генерала Жена домой увозит: «Я устала». В пустом прохладном зале только дым, И столовых шумно, говор и расспросы. Обносят слуги тяжкие подносы, Князь говорит: «А Стоцкий где? Что с ним?» Муж и жена - те в темной колымаге Спешат домой. Промерзлые сермяги. В заиндевевших шапках и лаптях, Трясутся на передних лошадях. Москва темна, глуха, пустынна, - поздно. Визжат, стучат в ухабах подреза, Возок скрипит. Она во все глаза Глядит в стекло – там, в синей тьме морозной, кудрявится деревьев серых мгла И мелкие блистают купола... Он хмурится с усмешкой: «Да, вот чудо! Нет Стоцкому удачи ниоткуда!» 22.VII.1916