Не прохладой, не покоем, А истомою и зноем Ночь с горячих пашен веет: Хлеб во мраке ночи зреет. Обступают осторожно Небо тучи, и тревожно, Точно жар и бред недуга, Набегает ветер с юга. Шелестя и торопливо Волны ветра ловит нива, Страстным шепотом привета Провожает их, - и мнится: Ночь прощается тоскливо С лаской пламенного лета, Разметалась и томится... Блеск зарниц ей точно снится. Мрак растет над ней кошмаром, И когда всю степь пожаром Красный сполох озаряет, - В поле чей-то призрак темный, Величавый и огромный, На мгновенье вырастает, Чьи-то очи ярко блещут, Содрогаясь от усилья, И раскинутые крылья За плечом его трепещут. Как тот блеск ее пугает! Точно в страхе пробегает Знойный шелест по бурьяну... Быть большому урагану! Уж над этим смутным шумом Все слышней, как за горою Дальний гром ворчит порою, Как в величии угрюмом. Потрясая своды неба, Он проходит тяжким гулом Над шумящим морем хлеба... Скоро бешеным разгулом В поле ветер понесется. Скоро гром смелее грянет, Жутким блеском даль зажжется, Ночь испуганно воспрянет, Ночь порывисто очнется - И обильными слезами Вся тоска ее прольется! А наутро над полями Солнце грустно улыбнется – Озарит их на прощанье, И на нивы, на селенья Ляжет кроткое смиренье Тишины и увяданья. 1900