Баллада о Кокильоне

Жил-был
              учитель скромный Кокильон,
Любил
          наукой баловаться он.

Земной поклон 
                       за то, что он 
                                          был в химию влюблён
И по ночам  
                 над чем-то там 
                                         химичил Кокильон.
 
Но мученик науки гоним и обездолен,
Всегда в глазах толпы он — алхимик-шарлатан.
И из любимой школы в два счёта был уволен,
Верней в три шеи выгнан, непонятый титан...

Титан
        лабораторию держал
И там
        творил, и мыслил, и дерзал.

За просто так, 
                      не за мильон, 
                                          в трёхсуточный бульон
Швырнуть сумел 
                           всё, что имел, 
                                                 великий Кокильон.

Да мы бы забросали каменьями Ньютона,
Мы б за такое дело измазали в смоле,
Но случай не дозволил плевать на Кокильона:
Однажды в адской смеси заквасилось желе.

Бульон
          изобретателя потряс —
Был он 
          ничто: не жидкость и не газ.
 
И был смущён, 
                       и потрясён, 
                                        и даже удивлён,
"Эге! Ха-ха! 
                О эврика!" — 
                              воскликнул Кокильон.

Три дня он развлекался игрой на пианино,
На самом дне в сухом вине он истину искал.
Вдруг произнёс он внятно: "Какая чертовщина!" —
И твёрдою походкою он к дому зашагал.

Он днём
            был склонен к мыслям и мечтам,
Но в нём
             кипели страсти по ночам.

И вот, на поиск устремлён, 
                                           мечтой испепелён,
В один момент 
                       в эксперимент 
                                              включился Кокильон.

Душа его просила и плоть его хотела
До истины добраться, до цели и до дна —
Проверить состояние таинственного тела,
Узнать, что он такое: оно или она?

Но был
           и в этом опыте изъян:
Забыл
         фанатик намертво про кран.

В погоне за открытьем он 
                                          был слишком воспалён,
И вдруг ошибочно нажал на крантик Кокильон.

И закричал безумный: "Да это же коллоид!
Не жидкость это, братцы, — коллоидальный газ!"
Вот так блеснул в науке — как в небе астероид:
Взорвался и в шипенье безвременно угас.

И вот —
        так в этом газе и лежит,
Народ
         его открытьем дорожит.

Но он не мёртв — 
                        он усыплён, 
                                          разбужен будет он
Через века. 
                Дремли пока, 
                                    великий Кокильон!

А мы, склонив колени, глядим благоговейно.
Таких как он — немного: четыре на мильон!
Возьмём Ньютона, Бора и старика Эйнштейна —
Вот три великих мужа, четвёртый — Кокильон. 
1973