Граждане, ах, сколько ж я не пел, но не от лени — Некому: жена — в Париже, все дружки — сидят. Даже Глеб Жеглов — хоть ботал чуть по новой фене — Ничего не спел, чудак, пять вечеров подряд. Хорошо, что в зале нет Ненаших всех сортов, Здесь — кто хочет на банкет Без всяких паспортов. Расскажу про братиков — Писателей, соратников, Про людей такой души, Что не сыщешь ватников. Наше телевидение требовало резко Выбросить слова "легавый", "мусор" или "мент", Поменять на мыло шило, шило — на стамеску, А ворьё переиначить в "чуждый элемент". Но сказали брат и брат: "Не! Мы усё спасём. Мы и сквозь редакторат Всё это пронесём". Так в ответ подельники, Скиданув халатики, Надевали тельники, А поверх — бушлатики. Про братьёв-разбойников у Шиллера читали, Про Лаутензаков написал уже Лион, Про Серапионовых листали Коли, Вали... Где ж роман про Вайнеров? Их два на миллион! Проявив усердие, Сказали кореша: ""Эру милосердия" Можно даже в США". С них художник Шкатников Написал бы латников. Мы же в их лице теряем Классных медвежатников.1980