Вот в набат забили:
Или праздник, или —
Надвигается, как встарь,
чума!
Заглушая лиру,
Звон идёт по миру —
Может быть, сошёл звонарь
с ума?
Следом за тем погребальным набатом
Страх овладеет сестрою и братом,
Съёжимся мы под ногами чумы,
Путь уступая гробам и солдатам.
Бей же, звонарь, разбуди полусонных,
Предупреди беззаботных влюблённых,
Что хорошо будет в мире сожжённом
Лишь мертвецам и ещё не рождённым!
Нет, звонарь не болен:
Видно с колоколен,
Как печатает шаги
судьба.
И чернеют угли
Там, где были джунгли,
Там, где топчут сапоги
хлеба.
Выход один беднякам и богатым —
Смерть. Это самый бесстрастный анатом.
Все мы равны перед ликом войны,
Может, привычней чуть-чуть азиатам.
Бей же, звонарь, разбуди полусонных,
Предупреди беззаботных влюблённых,
Что хорошо будет в мире сожжённом
Лишь мертвецам и ещё не рождённым!
Не во сне всё это,
Это близко где-то —
Запах тленья, чёрный дым
и гарь.
А когда остыла
Голая пустыня,
Стал от ужаса седым
звонарь.
Всех нас зовут зазывалы из пекла
Выпить на празднике пыли и пепла,
Потанцевать с одноглазым циклопом,
Понаблюдать за Всемирным потопом.
Бей же, звонарь, разбуди полусонных,
Предупреди беззаботных влюблённых,
Что хорошо будет в мире сожжённом
Лишь мертвецам и ещё не рождённым!
1972
