Сегодня можно снять декалькомани, Мизинец окунув в москву-реку, С разбойника-кремля. Какая прелесть Фисташковые эти голубятни - Хоть проса им насыпать, хоть овса! А в недорослях кто? Иван великий - Великовозрастная колокольня, Стоит себе еще болван-болваном Который век. Его бы заграницу, Чтоб доучился. Да куда там!.. Стыдно. Река-Москва в четырехтрубном дыме, И перед нами весь раскрытый город - Купальщики заводы и сады Замоскворецкие. Не так ли, Откинув палисандровую крышку Огромного концертного рояля, Мы проникаем в звучное нутро? Белогвардейцы, вы его видали? Рояль москвы слыхали? Гули-гули! Мне кажется, как всякое другое, То время незаконно... Как мальчишка, За взрослыми в морщинистую воду, Я, кажется, в грядущее вхожу И, кажется, его я не увижу. Уж я не выйду с молодостью в ногу На разлинованные стадионы, Разбуженный повесткой мотоцикла, Я на рассвете не вскочу с постели, В хрустальные дворцы на курьих ножках Я даже легкой тенью не войду. Мне с каждым днем дышать все тяжелее, А между тем нельзя повременить - И рождены для наслажденья бегом Лишь сердце человека и коня... А Фауста бес - сухой и моложавый - Вновь старику кидается в ребро, И подбивает взять почасно ялик, Или махнуть на Воробьевы горы, Иль на трамвае охлестнуть москву... Ей некогда: она сегодня в няньках - Bсе мечется на сорок тысяч люлек, Она одна и пряжа на руках. Какое лето! Молодых рабочих Татарские сверкающие спины С девической повязкой на хребтах, Таинственные узкие лопатки И детские ключицы. Здравствуй, здравствуй, Могучий некрещеный позвоночник, С которым проживем не век, не два!