Пришли четыре брата
Несхожие лицом
В большой дворец-скворешник
С высоким потолком.
Так сухи и поджары,
Что ворон им каркнет: "брысь!",
От удивленья брови
У дамы поднялись...
"Вы, господа бароны,
Рыцари-друзья,
Из кающейся братьи,
Предполагаю я.
Возьмите, что хотите
Из наших кладовых,
Из мяса или рыбы,
Иль платьев шерстяных.
На радостях устрою
Для вас большой прием, -
Мы милостыню богу,
Не людям подаем.
Да хранит он детей моих
От капканов и ям.
В феврале будет десять лет,
Как я томлюсь по сыновьям!"
Как это могло случиться? -
Сказал Ричард с крутым лбом.
"Я сама не знаю, сударь,
Как я затмилась умом.
Я отправила их в Париж,
Где льется вежливая молвь,
Им обрадовался Карл,
Почуяв рыцарскую кровь.
Королевский племянник
Сам по себе хорош,
Но бледнеет от злости,
Когда хвалят молодежь.
Должно-быть, просто зависть
К нему закралась в грудь -
Затеял с ними в шахматы
Нечистую игру.
Они погорячились,
И беда стряслась,
Учили его, учили,
Пока не умер князь.
Потом коней пришпорили
И скрылись в зеленях,
И с ними семьсот рыцарей,
Что толпились в сенях,
Спаслись через Меузу
В Арденской земле,
Выстроили замок,
Укрепленный на скале.
На все четыре стороны
Их выгнал из Франции Карл,
Аймон от них отрекся -
Сам себя обкарнал.
Он присягнул так твердо,
Как алмаз режет стекло,
Что у него останется
Одно ремесло:
Пока дням его жизни
Господь позволит течь,
Четырем негодяям
Головы отсечь".
Когда Рено услышал,
Он вздрогнул и поник,
Княгиня прикусила
Свой розовый язык.
И вся в лицо ей бросилась,
Как муравейник, кровь.
Княгиня слышит крови
Старинный переплеск,
Лицо Рено меняется,
Как растопленный воск.
Тавро, что им получено
В потешный турнир,
Ребяческая метка
От молодых рапир.
У матери от радости
В боку колотье:
"Ты - Рено,
Если не обманывает
Меня чутье.
Заклинаю тебя Искупителем
По числу гвоздильных ран,
Если ты - Рено,
Не скрывай от меня,
Иль продлить дай обман..."
Когда Рено услышал,
Он стал совсем горбат,
Княгиня его узнала
От головы до пят.
Узнала его голос,
Как пенье соловья,
И остальные трое
С ним - тоже сыновья.
Ждут словно три березки,
Чтоб ветер поднялся, -
Она заговорила,
Забормотала вся:
"Дети, вы обнищали,
До рубища дошли,
Вряд ли есть у вас слуги,
Чтобы вам помогли.
У нас четыре друга,
Горячие в делах,
Все в яблоках железных
На четырех ногах".
Княгиня понимает
По своему чутью, -
И зовет к себе конюха
Мальчика Илью:
"Там стреножена лошадь
Рено и три других,
Поставьте их в конюшнях,
Светлых и больших,
И дайте им отборных,
Овсов золотых".
Как ласковая лайка
На слепых щенят,
Глядит княгиня Айя
На четырех княжат.
Хрустит душистый рябчик
И голубиный хрящ.
Рвут крылышки на части,
Так что трещит в ушах.
Пьют мед дремучих пасек
И яблочный кларет,
И темное густое вино,
Ублюдок старых лет.
Тем временем Аймона
Надвинулась гроза,
И стянутых ремнями
Борзых ведут назад,
Прокушенных оленей
На кухню снесли,
И слезящихся лосей
В крови и пыли.
Гремя дубовой палкой,
Аймон вернулся в дом, -
И видит у себя
Своих детей за столом.
Плоть нищих золотится,
Как золото святых,
Бог выдубил их кожу,
И в мир пустил нагих.
Каленые орехи
Не так смуглы на вид,
Сукно, как паутина,
На плечах у них висит,
Где пятнышко, где родинка
Мережит и сквозит.
