Когда корабль столетний государства Устал греметь горохом недовольства, Открытый всем, как решето, дырявый, В кромешный мрак, в барашковое море - Террора ветер в парусах раздутых - Он на удачу вышел за свободой. И со своих гранитных побережий Следили жадно короли Европы За оползаньем медленным империй. Как будто горбоносые пираты, Как чайки трупоядные, монархи Наметили плавучий гроб французов. А он, худой, гигант с прозрачной кожей, На удивленье выпрямился килем, Народ героев нанизал на реи, Поднес фитиль к давно оглохшим пушкам И выстрелил четырнадцатью армий, - И в берега свои вошла Европа. О, мрачный год, о, девяносто третий, Большая тень в крови и темных лаврах, Не поднимайся с сумрачного ложа: Тебе нельзя глядеть на наши войны, В семье отцов мы - жалкие пигмеи, - Ты посмеешься нашей тощей битве. Твое старинное погасло пламя, Кулак разжался, и душа заглохла, - Нет к побежденным мужественной ласки, А если в сердце иногда проснется Запальчивость, - короткое дыханье Не более чем на три дня хватает.