Как я люблю тебя


          Как я люблю тебя


     Такой зеленый, серый, то есть
     весь заштрихованный дождем,
     и липовое, столь густое,
     что я перенести - уйдем!
     Уйдем и этот сад оставим
     и дождь, кипящий на тропах
     между тяжелыми цветами,
     целующими липкий прах.
     Уйдем, уйдем, пока не поздно,
     скорее, под плащом, домой,
     пока еще ты не опознан,
     безумный мой, безумный мой!

     Держусь, молчу. Но с годом каждым,
     под гомон птиц и шум ветвей,
     разлука та обидней кажется,
     обида кажется глупей.
     И все страшней, что опрометчиво
     проговорюсь и перебью
     теченье тихой, трудной речи,
     давно проникшей в жизнь мою.

     Над краснощекими рабами
     лазурь как лаковая вся,
     с накачанными облаками,
     едва заметными толчками
     передвигающимися.
     Ужель нельзя там притулиться
     и нет там темного угла,
     где темнота могла бы слиться
     с иероглифами крыла?
     Так бабочка не шевелится
     пластом на плесени ствола.

     Какой закат! И завтра снова,
     и долго-долго быть жаре,
     что безошибочно основано
     на тишине и мошкаре.
     В луче вечернем повисая,
     она толчется без конца,
     как бы игрушка золотая
     в руках немого продавца.

     Как я люблю тебя. Есть в этом
     вечернем воздухе порой
     лазейки для души, просветы
     в тончайшей ткани мировой.
     Лучи проходят меж стволами.
     Как я люблю тебя! Лучи
     проходят меж стволами, пламенем
     ложатся на стволы. Молчи.
     Замри под веткою расцветшей,
     вдохни, какое разлилось -
     зажмурься, уменьшись и в вечное
     пройди украдкою насквозь.

             17 апреля 1934, Берлин