Разговор <i>Писатель. Критик. Издатель.</i> Писатель Легко мне на чужбине жить, писать трудненько,- вот в чем штука. Вы морщитесь, я вижу? Критик Скука. Нет книг. Издатель Могу вам одолжить два-три журнала,- цвет изданий московских,- "Алую Зарю", "Кряж", "Маховик"... Критик Благодарю. Не надо. Тошно мне заране. У музы тамошней губа отвисла, взгляд блуждает тупо, разгульна хочет быть, груба; все было б ничего,- да глупо. Издатель Однако, хвалят. Новизну, и быт, и пафос там находят. Иного - глядь - и переводят. Я знаю книжицу одну - Критик Какое! Грамотеи эти, Цементов, Молотов, Серпов, сосредоточенно, как дети, рвут крылья у жужжащих слов. Мне их убожество знакомо: был Писарев, была точь-в-точь такая ж серенькая ночь. Добро еще, что пишут дома,- а то какой-нибудь Лидняк, как путешествующий купчик, на мир глядит, и пучит зрак, и ужасается, голубчик: куда бы ни поехал он, в Бордо ли, Токио - все то же: матросов бронзовые рожи и в переулочке притон. Издатель Так вы довольны музой здешней, изгнанницей немолодой? Неужто по сравненью с той она вам кажется - Критик Безгрешней. Но, впрочем, и она скучна... А там,- нет, все-таки там хуже! Отражены там в серой луже штык и фабричная стена. Где прихоть вольная развязки? Где жизни полный разговор? Мучитель муз, евнух парнасский, там торжествует резонер. Издатель Да вы, как погляжу, каратель былого, нового, всего! что ж надо делать? Критик Ничего, Скучать. Издатель Что думает писатель? Как знать,- быть может, суждено так развернуться... Писатель Мудрено. Года идут. Язык, мне данный, скудеет, жара не храня, вдали живительной стихии. Слова, как берега России, в туман уходят от меня. Бывало, поздно возвращаюсь, иду, не поднимая глаз, неизъяснимым насыщаюсь и знаю: где-то вот сейчас любовь земная ждет ответа иль человек родился; где-то в ночи блуждают налегке умерших мыслящие тени; бормочет где-то русский гений на иностранном чердаке. И оглушительное счастье в меня врывается... Во всем к себе я чувствую участье,- в звездах и в камне городском. И остываю я словами на ожидающем листе... Очнусь,- и кроткими друзьями я брошен, и слова - не те. Издатель Я б, господа, на вашем месте Парнас и прочее - забыл. Поймите, мир не тот, что был. Сто лет назад целковых двести вам дал бы Греч за разговор, такой по-новому проворный, за ямб искусно-разговорный... Увы: он устарел с тех пор. ;1928