Слуга сказал: «О махарадж, мудрец не внял мольбам, Он не желает посетить твой златоверхий храм. Сегодня у дороги он нашел себе приют, И толпы верующих с ним молитвы богу шлют. Волненьем, трепетом полны и радости святой, Они земную славят пыль, а храм — почти пустой! Как, жаждою опалена, летит к цветку пчела, Покинув улей золотой, расправив два крыла,— Так женщин и мужчин толпа, богатый храм забыв, Стремится к лотосу-душе. Он, лепестки раскрыв В пыли дорожной, аромат несет людским сердцам — И одиноко божество, и пуст твой царский храм». Обеспокоенный раджа покинул царский трон. Он видит садху* на траве, в тени зеленых крон. «Почтенный, почему отверг ты пышный храм раджи? А славить господа в пыли достойно ли, скажи?» — «В том пышном храме бога нет»,— последовал ответ. «Безбожник, что ты говоришь! Нет бога? Бога нет? На драгоценном алтаре не бог изображен? Иль в храме этом пуст алтарь и пуст священный трон?» «Не пусто в храме, махарадж. Гордыня там и спесь. Безмерной гордостью царя твой храм пропитан весь. Не всеблагое божество вселилось в этот храм — Себя ты в храме утвердил, в нем царствуешь ты сам!» «Я двадцать лакхов рупий дал, я этот храм воздвиг, Он устремился к небесам, он облаков достиг. Бог принял дар мой!..— Тут раджа нахмурил грозно лик: Так отчего ж там бога нет? Ответствуй, еретик!» Святой спокойно отвечал: «А помнишь ли ты год, Когда пожаром разорен был бедный твой народ? Двадцатитысячной толпой стоял он у дворца, Он тщетно помощи просил у своего отца. И, не добившись ничего, бездомные ушли; Они в пещерах и лесах жилища обрели, И запустелые дворы разрушенных домов, Кусты, проросшие из стен, страдальцам дали кров. Деревьев купы — их приют, обочины дорог... За двадцать лакхов рупий ты вознес тогда чертог. Твою кичливость, спесь твою тот храм собой являл. Ты богу отдал этот храм, но бог тогда сказал: «Обитель вечная моя и выше и прочней,— Небес бескрайних синева, где тысячи огней. Основа дома моего — Мир, Истина, Любовь, Куда ж переселить меня тот скряга хочет вновь? Ничтожный, слабенький гордец в бессилии своем Не может подданным помочь, а мне он дарит дом?!» И бог ушел под сень ветвей, отверг он пышный храм,— Он к людям навсегда ушел, к бездомным беднякам. Хоть пена в море и пышна, но пустота внутри. Так полон гордостью твой храм и пуст он,— посмотри!» «Негодный шут,— вскричал раджа и головой затряс,— Мерзавец, убирайся вон, изыди сей же час!» «Куда ты преданность изгнал,— ответ был мудреца,— Туда и преданных гони от своего дворца».