Если город раскаялся в душе,
Если страшно ему, что медь,
Мы ляжем подобно верблюдам в самуме
Верблюжею грыжей реветь.
Кто-то хвастался тихою частью
И вытаскивал на удочке час,
А земля была вся от счастья,
И счастье было от нас.
И заря растекала слюни
Над нотами шоссейных колей.
Груди женщин асфальта в июне
Мягчей.
И губы ребят дымились
У проруби этих грудей.
И какая-то страшная милость
Желтым маслом покрыла везде.
Из кафе выгоняли медведя,
За луною носилась толпа,
Вместо Федора звали Федей
И улицы стали пай.
Стали мерить не на сажени,
А на вершки температуру в крови,
По таблице простой умножений
Исчисляли силу любви.
И пока из какого-то чуда
Не восстал завопить мертвец,
Поэты ревели как словно верблюды
От жестокой грыжи сердец.
